Бирнамский лес пошел на Дунсинан

Писатель Виктор Топоров — о том, кому выгодно обострение взаимоотношений России с Западом

Укрывшись от отечественного правосудия (у которого, впрочем, вроде бы нет к нему никаких претензий) за границей, 13-й чемпион мира по шахматам (1985–2000) Гарри Каспаров в интервью радиостанции «Свобода» отважно приоткрыл завесу над тем, чего же все-таки на самом деле боится Кремль. Боится тот, оказывается, самого Каспарова. Да и кто бы сомневался. Каспарова не то что Кремль, его с известных пор даже столичный ОМОН побаивается. Строго говоря, решению Каспарова стать невозвращенцем имеется одно-единственное реалистическое объяснение: похоже, полицейского он тогда действительно все-таки укусил.

А вот оставшийся в Париже (и уже успевший посовещаться там с Аркадием Дворковичем) еще совсем недавний ректор РЭШ Сергей Гуриев объявил о том, что напишет экономическую программу предположительному кандидату в московские мэры Алексею Навальному — и это, пожалуй, угроза еще страшнее: Бирнамский лес (на пару с «Кировлесом») вот-вот пойдет на Дунсинан. А ведь известно, что шотландский король Макбет, хорош он или плох, тем не менее несокрушим, пока не произошло это гипотетическое и фантастическое событие. К тому же, как пишут в шахматных учебниках, угроза всегда страшнее исполнения.

Однако, пока суд да дело (мы с вами прекрасно знаем, какой именно суд и какое именно дело), Бирнамский лес движется отнюдь не на Кремль, а прямо в противоположную сторону. Движется на Париж, на Лондон, на Тель-Авив, на Нью-Йорк — и всем этим замечательным городам можно только посочувствовать. Или позавидовать — на ваш выбор. Гарри Каспаров и Сергей Гуриев стали первыми пассажирами нового «философского парохода», о котором столько говорят (и главным образом троллят) в эти дни. И заняли поэтому каюты первого класса. Правда, не только поэтому. Нынешние «философы» отличаются от тех — 90-летней давности — отнюдь не только тем, что бегут из России не под страхом смерти, но под угрозой вызова на первый допрос. Но и прежде всего тем, что каждый из них вполне может приобрести себе личный «философский пароход» (или «философский самолет», или «философскую яхту»), а кое-кто таковым уже обзавелся заранее.

Оно конечно, слово «пассажир» имеет в русском языке несколько значений. Одно из них сленговое: «пассажиром» называют насельника следственного изолятора, тюрьмы или зоны. Так что в число пассажиров «философского теплохода» наверняка попадут и потенциальные «пассажиры», а не только откровенные паникеры вроде двух героев данной колонки. Другое дело, что они стали первыми (в «болотный» и «постболотный» период) — и поэтому привлекают к себе повышенное внимание. Отчасти оправданное и тем, что на этом двойном примере удобно и уместно поговорить о двоящейся тактике новоявленных «философов».

Итак, они будут (случай Гуриева) мутить воду под сенью родных осин, из которых вообще-то и состоит отечественный «Бирнамский лес», оставаясь — то ли до поры до времени, то ли навсегда — на безопасном удалении от пока так и не реформированной, сами знаете какой «Рашки». Ограничившись, так сказать, дистанционным приступом Дунсинанского холма, но оттого ничуть не менее яростно сражаясь «за нашу и вашу свободу». Или (случай Каспарова) обратятся к Западу с пламенной проповедью  усилить давление на «кровавый режим» с трехступенчатой целью его либерализации, ослабления и окончательного демонтажа. Естественно, обе тактики — условно гуриевская и условно каспаровская — будут взаимопересекаться и дополнять друг друга.

Для нас, положим, это как раз неестественно: мы не понимаем, каким образом, желая блага отчизне (демократического блага!), можно призывать к организации крестового похода против нее. Ведь, казалось бы, чем лучше взаимоотношения у России с Западом, чем сильнее очередная разрядка международных отношений, тем благожелательнее настроено российское общество (да и государство) хоть к доморощенным политикам оппозиционного толка, хоть к «иностранным агентам» из НКО, хоть еще к кому. Тогда как внешнее давление на режим суверенного государства просто не может не привести к его (режима) внутреннему ужесточению. Но это наша логика, а «философы» из «Бирнамского леса» исповедуют несколько иную.

Потому что сами они — уже очутившись в невынужденной эмиграции — кровно (или шкурно) заинтересованы в обострении международных отношений между Россией и Западом. Конфронтация, особенно перманентная конфронтация, одинаково выгодна им обоим — и неизменно настроенному на постоянное противоборство шахматисту агрессивного стиля, и вообще-то скорее склонному к компромиссам экономисту либерального толка. И, разумеется, многим (или все-таки немногим), кто в обозримом будущем последует их сдвоенному примеру. Но все же в первую очередь — им обоим. Кто рано встает, тому Бог подает, гласит пословица. Гуриев и Каспаров встали первыми — первыми деревьями новоявленного Бирнамского леса. Им и солнышко светит щедрее, и дождик струится (или вот-вот заструится) обильнее…  Другое дело, что ни на какой Дунсинан (или Кремль) этот лес никогда не пойдет — но тем усерднее будет он, стуча корнями и перебирая ветвями, изображать ходьбу на месте.

izvestia.ru